Главная→Простуда→Когда умер твардовский. Биография Последние годы жизни смерть поэта (Твардовский А
Когда умер твардовский. Биография Последние годы жизни смерть поэта (Твардовский А
1910
, 8 (21) июня – родился на хуторе Загорье, ныне Починковский район Смоленской области в семье сельского кузнеца.
1920–1924
– годы учебы в сельской школе, ранний интерес к поэзии. «Он очень любил книги и удивлял нас знанием их» (из воспоминаний однокашницы поэта А. Н. Седаковой-Ерофеевой).
1924
– становится корреспондентом местных газет, печатает стихи, очерки.
1925
, 19 июля – в газете «Смоленская деревня» опубликовано стихотворение «Новая изба».
1926
– участвует в работе съезда селькоров.
1927
– первая поездка в Москву со стихами.
1930–1931
– подвергается грубой демагогической критике, в особенности после «раскулачивания» и высылки семьи.
1931
– первая публикация: поэма "Путь к социализму" (благодаря поддержке Э. Багрицкого).
1932
– поступает в Смоленский педагогический институт. В Смоленске выходит очерк «Дневник председателя колхоза».
1935
– выходит "Сборник стихотворений 1930-1935", высоко оцененный в рецензии В. Ф. Асмуса в «Известиях».
1936
– поэма "Страна Муравия" (Государственная премия СССР, 1941).
1938
– сборник "Дорога", цикл "Про деда Данилу".
1939
– закончил Московский институт истории, философии и литературы. Выходит сборник "Сельская хроника". Поэт награжден орденом Ленина «за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы».
1939
– в качестве военного корреспондента участвует в походе Красной Армии в Западную Белоруссию, а затем в финской кампании (1939–1940). Ей посвящен цикл стихов "В снегах Финляндии" (1939-40), прозаические записи "С Карельского перешейка" (опубликованы 1969).
1941
– сборник “Загорье”.
1941–1945
– работает во фронтовых газетах. В них публикуются созданные за годы войны стихи, объединенные во "Фронтовую хронику", очерки, корреспонденции. В эти годы написана поэма "Василий Тёркин (Книга про бойца)" (Государственная премия СССР, 1946).
1946
– поэма "Дом у дороги".
1947
– получает за поэму "Дом у дороги" Сталинскую премию второй степени. Его книга «Родина и чужбина» подвергается несправедливым нападкам в прессе. Начало поездок в Сибирь, продолжавшихся в 1940–1950-е годы.
1950–1960
– работает над поэмой "За далью даль".
1953
– публикуются первые главы книги «За далью - даль». «Новый мир» начинает печатать остро критические статьи о современной литературе, вызывающие негодование официозной критики.
1950–1954
(и 1958-1970) – главный редактор журнала "Новый мир".
1954
– Твардовский написал и хотел опубликовать сатирическую поэму «Тёркин на том свете» (была набрана для пятого номера «Нового мира»). Поэма была запрещена, а он снят с поста главного редактора.
1956
– в сборнике «Литературная Москва» опубликованы новые главы книги «За далью - даль», в том числе - «Друг детства».
1960
– напечатаны заключительные главы книги «За далью - даль» благодаря поддержке Хрущева.
1961
– книга «За далью - даль» получает Ленинскую премию.
1962
– Твардовский добивается публикации в «Новом мире» (№ 11) повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», ставшей важной вехой в литературной и общественной жизни.
1963
– выходит сатирическая поэма "Тёркин на том свете" (напечатана благодаря поддержке Н.С.Хрущева).
1965
– на основе поэмы московский Театр Сатиры ставит замечательный спектакль, который вскоре был снят с репертуара якобы по желанию… самих актеров.
1966
– Твардовский отказывается одобрить судебный приговор писателям А. Синявскому (1925–1997) и Ю. Даниэлю (1925–1988), обвиненным в антисоветской деятельности.
1967
– "Из лирики этих лет. 1959-1967" (Государственная премия СССР, 1971).
1968
– Твардовский отказывается подписать «коллективное» письмо, в котором писатели одобряют вторжение войск Варшавского договора в Чехословакию.
(). Усиливаются нападки на «Новый мир». Цензура не пропускает поэму «По праву памяти» (будет опубликована только 17 лет спустя), которая без ведома автора печатается в зарубежной прессе (1969).
1969
– цикл "Из новых стихотворений".
1970
, февраль – после многомесячной критической кампании по поводу «Нового мира» в прессе руководство Союза писателей по прямой подсказке ЦК КПСС устраняет из редколлегии «Нового мира» ближайших сотрудников Твардовского и заменяет их чуждыми и враждебными ему людьми. Попытка обратиться к Л. И. Брежневу безуспешна. Твардовский вынужден подать в отставку.
Июнь – вступается за генетика и диссидента Жореса Медведева (1925, Тифлис – 2018, Лондон), насильно помещенного в психиатрическую больницу.
1971
, 18 января – Твардовский умирает в подмосковном дачном поселке Пахра. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Подпись:
Цитаты в Викицитатнике
Алекса́ндр Три́фонович Твардо́вский
(8 (21) июня 1910 - 18 декабря 1971) - русский советский писатель, поэт , журналист. Главный редактор журнала «Новый мир » (1950-1954; 1958-1970).
Приказом ВС 3-го Белорусского фронта №: 480 от: 30.04.1945 года специальный корреспондент газеты 3-го БФ «Красноармейская правда», подполковник Твардовский А.Т. награждён орденом Отечественной войны 1-й степени за улучшение содержания газеты (написание очерков о боях в Восточной Пруссии) и повышение её воспитательной роли.
Послевоенные поэмы
«Новый мир»
Во второй период редакторства Твардовского в «Новом мире », особенно после XXII съезда КПСС , журнал стал прибежищем антисталинских сил в литературе, символом «шестидесятничества », органом легальной оппозиции советской власти.
В 1960-е годы Твардовский в поэмах «По праву памяти » (опубликована в 1987 году) и «Тёркин на том свете » пересмотрел своё отношение к Сталину и сталинизму . В это же время (начало 1960-х) Твардовский получил разрешение Хрущёва на публикацию рассказа «Один день Ивана Денисовича » Солженицына .
Новая направленность журнала (либерализм в искусстве, идеологии и экономике, прикрывающийся словами о социализме «с человеческим лицом») вызвала недовольство не столько хрущёвско-брежневской партийной верхушки и чиновников идеологических отделов, сколько так называемых «неосталинистов-державников » в советской литературе. В течение нескольких лет велась острая литературная (и фактически идеологическая) полемика журналов «Новый мир» и «Октябрь » (главный редактор В. А. Кочетов , автор романа «Чего же ты хочешь?», направленного в том числе и против Твардовского). Стойкое идейное неприятие журнала выражали и «патриоты-державники».
После снятия Хрущёва с высших постов в прессе (журнал «Огонёк », газета «Социалистическая индустрия ») была проведена кампания против журнала «Новый мир». Ожесточённую борьбу с журналом вёл Главлит , систематически не допускавший к печати самые важные материалы. Поскольку формально уволить Твардовского руководство Союза писателей не решалось, последней мерой давления на журнал было снятие заместителей Твардовского и назначение на эти должности враждебных ему людей. В феврале 1970 года Твардовский был вынужден сложить редакторские полномочия, часть коллектива журнала последовала его примеру. Редакция была, по сути, разгромлена. Записка КГБ «Материалы о настроениях поэта А. Твардовского» от имени Ю. В. Андропова была направлена 7 сентября 1970 года в ЦК КПСС .
В «Новом мире» идеологический либерализм сочетался с эстетическим традиционализмом. Твардовский холодно относился к модернистской прозе и поэзии, отдавая предпочтение литературе, развивающейся в классических формах реализма . Многие крупнейшие писатели 1960-х годов публиковались в журнале, многих журнал открыл читателю. Например, в 1964 году в августовском номере была опубликована большая подборка стихотворений воронежского поэта Алексея Прасолова .
Вскоре после разгрома «Нового мира» у Твардовского обнаружился рак лёгких . Умер писатель 18 декабря 1971 года в дачном посёлке Красная Пахра Московской области . Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7) .
Семья
Увековечение памяти
Прочие сведения
В соавторстве с М. Исаковским , А. Сурковым и Н. Грибачевым написал стихотворение «Слово советских писателей товарищу Сталину», прочитанное на торжественном заседании по случаю семидесятилетия И. В. Сталина в Большом театре 21 декабря 1949 года .
Награды и премии
Сталинская премия второй степени () - за поэму «Страна Муравия» (1936)
Сталинская премия первой степени () - за поэму «Василий Тёркин» (1941-1945)
Сталинская премия второй степени () - за поэму «Дом у дороги» (1946)
Ленинская премия () - за поэму «За далью - даль» (1953-1960)
Государственная премия СССР () - за сборник «Из лирики этих лет. 1959-1967» (1967)
три ордена Ленина (1939, 1960, 1967)
орден Отечественной войны I степени (30.4.1945)
орден Отечественной войны II степени (31.7.1944)
орден Красной Звезды (1940) - за участие в советско-финской войне (1939-1940)
Издания
Твардовский, А. Т.
Василий Тёркин. Книга про бойца - М.: Воениздат, 1949 / Рис. О. Верейского | тираж не указан.
Твардовский, А. Т.
Дом у дороги - М.: ГИДЛ (Детгиз), 1959 / Рис. О. Верейского | тираж=75 000 | суперобложка.
Твардовский, А. Т.
За далью даль - М.: Советский писатель, 1961 / Рис. О. Верейского | тираж=150 000 | суперобложка.
Твардовский, А. Т.
Тёркин на том свете. - М.: Советский писатель, 1963 / Рис. О. Верейского | тираж=150 000 | обложка, суперобложка.
Твардовский, А. Т.
Василий Тёркин. Книга про бойца / Изд. подг. А. Л. Гришунин. - М.: Наука, 1976. - 527 с. - (Лит. памятники)
Твардовский, А. Т.
Василий Тёркин. Книга про бойца - С.-Пб. - М.: Речь, 2015 / Рис. Владимира Гальдяева | тираж=5 000.
Твардовский, А. Т.
Стихотворения и поэмы / Сост. М. И. Твардовской; подг. текста и прим. Л. Г. Чащиной и Э. М. Шнейдермана. - Л.: Сов. писатель, 1986. - 896 с. - (Библиотека поэта. Большая серия. Второе изд.)
Твардовский, А. Т.
Новомирский дневник: в 2 т. / Подгот. текста, коммент., указ. имён В. А. и О. А. Твардовских. - М
.: ПРОЗАиК, 2009. - 656+640 с. - 3000 экз.
- ISBN 978-5-91631-014-6 .
См. также
Напишите отзыв о статье "Твардовский, Александр Трифонович"
Примечания
Литература
Любарева Е. П
. Александр Твардовский: Критико-биографический очерк. - М.: Сов. писатель, 1957 - 186 с.
Выходцев П. С.
Александр Твардовский. - М. : Сов. писатель, 1958. - 411 с.
Рощин П. Ф.
Александр Твардовский. - М.: Просвещение, 1966. - 176 с.
Турков А. М
. Александр Твардовский. - Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Худ. лит., 1970. - 173, с.
Дементьев В. В
. Александр Твардовский. - М.: Сов. Россия, 1976. - 172, с.
Акаткин В. М
. Александр Твардовский. Стих и проза / Науч. ред. А. М. Абрамов. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1977. - 214 с.
Кондратович А. И
. Александр Твардовский. Поэзия и личность. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Худ. лит., 1985. - 347, с.
Акаткин В. М
. Ранний Твардовский. Проблемы становления. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986. - 209, с.
Кулинич А. В
. Александр Твардовский: Очерк жизни и творчества. - Киев: Выша шк., Изд-во при Киев. гос. ун-те, 1988. - 174, с.
Лакшин В. Я
. Твардовский в «Новом мире». - М.: Правда, 1989. - 45, с.
Трифонов Ю. В.
Записки соседа // Дружба народов: журнал. - 1989. - № 10.
А. Т. Твардовский и русская литература: [Сб. науч. работ, посвящ. 90-летию со дня рожд. А. Т. Твардовского] / Воронеж. гос. ун-т, филол. фак.; науч. ред. В. М. Акаткин. - Воронеж: Полиграф, 2000. - 246 с.
Ильин В. В
. Не пряча глаз: Александр Твардовский. Лит. окружение. Твор. связи. - Смоленск: Смядынь, 2000. - 388, с.
Ильин В. В
. Словник к энциклопедии «Александр Трифонович Твардовский»: Рабочие материалы. - Смоленск: СГПУ, 2000. - 91 с.
Лазоркина Н. Ф
. Словарь рифм поэмы А. Т. Твардовского «Василий Тёркин». - Смоленск: Универсум, 2001 - 43 с.
Александр Трифонович Твардовский. Энциклопедия: Рабочие материалы / Смол. гос. пед. ун-т, каф. лит., теории и методики обучения лит.; ред. совет: Меркин Г. С. (гл. ред.) и др. - Смоленск, 2004. - 456 с.
Акаткин В. М
. Александр Твардовский и время. Служение и противостояние: статьи / Вступ. ст. О. Алейникова. - Воронеж, 1996. - 258 с.
Акаткин В. М
. А. Т. Твардовский. Страницы творчества. Работы разных лет: статьи. - Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2008. - 342 с.
А. Т. Твардовский и русская поэма XX века: материалы международной научной конференции / Воронеж. гос. ун-т. - Воронеж: ВГУ, 2008. - 341 с.
Твардовская В. А.
А. Твардовский в жизни и литературе (письма 1950-1959). - Смоленск: Маджента, 2013. - 480 с. - ISBN 978-5-98156-508-3 .
Ссылки
в библиотеке Максима Мошкова
(MP3)
на сайте «Хронос»
на сайте «Антология самиздата»
Лавров В.
Варлам Шаламов
.
Есипов В.
// Исследование в рамках гранта РГНФ, проект № 08-03-12112в
Произведения Александра Трифоновича Твардовского
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г"ишка, т"убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport"a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня. Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Александр Трифонович Твардовский
(1910-1971)
Биография
Александр Трифонович Твардовский родился в 1910 году на хуторе Загорье рядом с деревней Сельцо на Смоленщине в семье кузнеца. Его отец Т.Г. Твардовский владел куском земли, однако семья постоянно нуждалась, «жили скудно и трудно». Писать стихи Твардовский начал еще в детстве. В 1924 году он начал посылать заметки о проблемах села в смоленские газеты, вскоре в газете «Смоленская деревня» появилось первое напечатанное стихотворение поэта «Новая изба». В 1928 году, собрав около десятка своих стихов, Твардовский отправился в Смоленск к М.В. Исаковскому, который работал редактором газеты «Рабочий путь». Исаковский открыл молодому талантливому автору дорогу в большую поэзию.
Самый значительный период в литературной судьбе, по признанию самого А.Т. Твардовского, пришелся на 1930-1936 годы. Это было время, когда происходила коренная перестройка деревни на основе коллективизации. Поэт поступает в Педагогический институт. Успешно окончив второй курс, переходит доучиваться в Московский институт истории, философии и литературы (МИФЛИ). В эти годы были написаны и опубликованы первые поэмы Твардовского «Путь к социализму» (1931) и «Страна Муравия» (1934-1936), где он изобразил коллективизацию и утопические мечты о «новой» деревне. Именно «Страну Муравию» Твардовский считает своим становлением как литератора.
Осенью 1939 года Твардовский был призван в ряды Красной Армии и участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Белоруссию. Потом в качестве спецкорреспондента фронтовой газеты участвовал в Советско-финской войне.
Всю Великую Отечественную войну Твардовский был на фронте. В 1941-1942 годах работал в редакции газеты Юго-Западного фронта «Красная Армия», затем – в газете 3-го Белорусского фронта «Красноармейская правда». В годы ВОВ поэт создает свою самую знаменитую поэму «Василий Тёркин». Вот что пишет сам Твардовский в автобиографии: «Книга про бойца» в годы войны была для меня истинным счастьем: она дала мне ощущение очевидной полезности моего труда, чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной форме изложения. «Тёркин» был для меня во взаимоотношениях поэта с его читателем – воюющим советским человеком – моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю». Победу Твардовский встретил в Тапиау Восточной Пруссии (сейчас Гвардейск Калининградской области), и тогда же на одном дыхании написал последнюю главу своей поэмы, ставшей атрибутом фронтовой жизни.
В 1946 году написана поэма «Дом у дороги», посвященная первым трагическим месяцам Великой Отечественной. В 1950 году Твардовского назначают главным редактором журнала «Новый мир», который сразу стал средоточием самой талантливой и прогрессивной литературы Советского Союза. В 1963 году Твардовский печатает повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Публикация стоила поэту много сил и труда. С 1964 по 1969 годы журнал переживает нелегкие времена, Твардовского преследуют, травят, ставят в вину публикацию сенсационной повести Солженицына. В 1969 году редколлегию «Нового мира» разгоняют.
Вскоре после разгрома журнала у Твардовского обнаружился рак легких. 18 декабря 1971 года поэта не стало.
Пребывание в Восточной Пруссии
В 2010 году исполнилось 100 лет со дня рождения Александра Трифоновича Твардовского. Судьба поэта тесно связана с историей нашего края. Он прошел всю войну как спецкорреспондент самых популярных фронтовых газет – «Красная Армия» и «Красноармейская правда». Закончил войну в звании подполковника, награжден орденами Отечественной войны I и II степени, а также орденом Красной Звезды. Весть о Победе встретил в Тапиау (сейчас Гвардейск Калининградской области) Восточной Пруссии, куда поэт вошел в составе 3-го Белорусского фронта. Под впечатлением от этого события буквально за один день написал последнюю главу «Василия Тёркина».
Товарищ Твардовского по фронту и сотрудничеству в газете, автор романов «Высота», «Охота к перемене мест», «Земля, до востребования» Евгений Воробьев вспоминает: «Мне довелось вместе с ним в первые часы пересечь границу Восточной Пруссии перед городом Ширвиндтом (сейчас пос. Кутузово Краснознаменского района). Речка Шешупа с неподвижной пепельной водой. В низком, задымленном небе над Ширвиндтом смутно виднелся далекий шпиль – то ли кирха, то ли городская ратуша. Свежеотесанный черно-белый столб с надписью «Германия» в первые же часы был испещрен автографами. В дело пошли и уголек, и кинжал, и штык, и чернильный карандаш. Все торопились проехать через границу, воочию увидеть фашистское логово. А Твардовскому хотелось подольше постоять у пограничного столба, поглядеть, как бойцы переходят, переезжают через границу. Настороженно вглядывались вперед – доведется ли нам вернуться на родину?»
Список использованной литературы:
Аркашев В.И. Дорогами Василия Теркина (страницы из фронтовой жизни А.Т. Твардовского). – Минск: Беларусь, 1985.
Воспоминания о Твардовском. – М.: Советский писатель, 1982.
Кравченко Ю., Сухинина В. Он в свою ходил атаку (К 100-летию А.Т. Твардовского) // Краеведческий альманах «Отечество». 2010. №8. С. 139-141.
Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941-1945: Краткий справочник / Под ред. О.А. Ржешевского. – М.: Республика, 1993.
Трифоныч (От редакции) // Параллели. 2010. №8. С. 30-31.
Имя: Александр Твардовский (Alexander Tvardovsky)
Возраст: 61 год
Место рождения: хутор Загорье, Смоленская область
Место смерти: Подольский район, Московская область
Деятельность: писатель, поэт, журналист
Семейное положение: был женат на Марии Гореловой
Александр Твардовский - биография
Хутор Загорье в Смоленской губернии для всех был лишь неприметным клочком земли, но Трифон Гордеевич Твардовский гордо называл его «мое имение». Здесь у него и родился 21 июня 1910 года - второй сын - Сашка. Мальчишку он любил, но нежностей не допускал. По этой части была мать - Мария Митрофановна, женщина добрейшей души.
Еще с детских лет в биографии Твардовского была любовь к сочинительствам. Сашка рос впечатлительным ребенком, любил природу, живность, с самого детства сочинял стихи. Дом у семьи был маленький, а хозяйство разрасталось. Чтобы никому не мешать, Саша убегал в баню, где и записывал свои стихотворения. Когда подрос, стал отправлять их в смоленские газеты. Талантливого паренька охотно печатали, но сам он так до конца и не мог поверить в себя. Вот вроде увидит в газете свое стихотворение - обрадуется. А на следующий день получит оплеуху от отца и обидное: «Дармоед, стихоплетчик!»
Устав от отцовской ругани, в 17 лет юноша ушел из дома. Приехал в Смоленск, где, как надеялся, наконец-то, сможет зажить по-человечески. К тому же - какая удача! -его заметил Михаил Исаковский, редактор местной газеты. Увидев в юноше талант, он отправил работы Твардовского в Москву. Там их тоже встретили на ура и позвали молодого человека в столицу.
Но Москва не приняла поэта и поставила его на место. Не найдя себе пристанища, он вынужден был вернуться в Смоленск.
Александр Твардовский - кулацкий сын...
Горькие вести всегда приходят не вовремя. Только Твардовский встретил любимую женщину, только она подарила ему дочку и они наладили семейный быт, личную жизнь, как он узнает - родители в беде.
Когда в 1931 году стали создаваться колхозы и раскулачиваться зажиточные крестьяне, глава семьи Трифон Гордеевич и подумать не мог, что это коснется и его. Какой же он кулак, ведь всю жизнь трудился, не разгибая спины? Но власти посчитали иначе. Все имущество семьи Твардовских отобрали, а самого отца с женой и остальными детьми отправили в ссылку на Урал.
Александр, узнав об этом, ринулся к секретарю обкома. В голове стучало: надо спасти, надо помочь! Его пыл охладили слова: «Вам придется выбирать: или революция, или отец с матерью. Но вы же разумный человек, не ошибетесь. ..»
Твардовский долго мерил шагами комнату - думал. Жена все понимала, но помочь ничем не могла: переживания мужа были слишком личными. Через несколько дней он отправил родителям письмо со словами: «Мужайтесь! Писать вам, к сожалению, не смогу. Александр».
Отстранившись от «незавидного» прошлого и родных, Твардовский так и не сумел избавиться от клейма «кулацкий сын». Из-за него поэта выгнали из ассоциации писателей, завели дело.
В 1936 году Твардовский закончил работу над поэмой «Страна Муравия», воспевающей коллективизацию. Произведение получилось мощным, а главное - понравилось Сталину. Петля на шее Твардовского ослабла. Тут же забыли, что он «кулацкий сын», и поэт даже смог вернуть из ссылки родных. Наконец-то его совесть замолчала! Ведь только сейчас он смог без страха за свою судьбу поселить их в смоленской квартире. Сам с семьей переехал в столицу - теперь это можно было себе позволить.
Жизнь налаживалась. Жена вскоре подарила Твардовскому сына. Отец души в нем не чаял, баловал. А потом... похоронил - полуторагодовалый малыш подхватил воспаление легких.
Утрата в биографии Твардовского была невосполнима, Александр Трифонович не находил себе места. Казалось, он немного отвлекся лишь 22 июня 1941 года, когда услышал от дочки Вали: «Папа, война началась!» На следующий же день устремился в Киев, куда его командировали в качестве военного корреспондента. События Твардовский предпочитал освещать не со стороны, а залезая в самую гущу, где пылал огонь, разрывались снаряды. Все ждал - когда же ранят и его, и физическая боль вытеснит душевную?..
С войны Александр Трифонович вернулся невредим и не с пустыми руками. Рядом с ним незримо присутствовал его друг и герой Василий Теркин. Этого солдата он вместе с товарищами придумал еще в 1939 году, когда шла советско-финская война. Нужно было подбодрить своих, вот и начали корреспонденты вести юмористическую рубрику в журнале. В годы Великой Отечественной Теркин стал настоящим талисманом для солдат. «Ну, хоть так могу внести я свой вклад в эту войну», - думал про себя Александр Трифонович.
Но война закончилась, а с ней и Теркин. Вот только Твардовский расставаться с ним не хотел и решил отправить его... на тот свет.
Александр Твардовский - друг мой, Никита Хрущев
Осенью 1961 года поэт получил бандероль от рязанского учителя Александра Солженицына. Внутри была рукопись, на первой странице заголовок «Один день одного зека». Звучит неоднозначно, но прочесть стоит... Утром Твардовский проснулся другим человеком.
Товарищи отговаривали Александра печатать рассказ в журнале «Новый мир», редактором которого он был. Припоминали недавнее увольнение из-за попытки опубликовать политико-сатирическую поэму «Теркин на том свете». Но Твардовский все уже для себя решил: «Зачем мне журнал, если я не напечатаю в нем это?»
В тот момент Александру Трифоновичу было на кого опереться. Его негласным защитником являлся сам Никита. Хрущев. Генсек с радостью пропустил и Солженицына, и Твардовского с его новым Теркиным.
Зато пришедшему к власти Брежневу «выскочка» Твардовский категорически не нравился. Журнал «Новый мир», считавшийся в то время передовым, был для Леонида Ильича бельмом на глазу. Издание травили нещадно. Страдала и редакция - в один прекрасный день уволили сразу четверых сотрудников, близких друзей Твардовского. На их место поставили противников поэта. Александр Трифонович работать с ними не смог и написал заявление об уходе.
Многие люди, близко знавшие Александра Твардовского, отмечали в его биографии необычайную жажду справедливости. Искренне веря в коммунистическую идею, он часто выступал против линии партии. Например, осуждал ввод войск в Чехословакию и отказался подписать письмо в поддержку этих действии. Немного позже заступился за опального ученого Жореса Медведева, которого сначала уволили, а затем отправили в психиатрическую больницу. Твардовский лично поехал спасать Медведева. На все предупреждения - «У тебя на носу юбилей - 60 лет. Тебе же не дадут Героя Соцтруда!», - отвечал: «В первый раз слышу, что Героя у нас дают за трусость».
Александр Твардовский - долгожданный покой
В Кунцевскую больницу пациента привезли вовремя. Еще немного, и спасти его уже не удалось бы. Диагноз неутешительный: инсульт, частичный паралич. «Переволновался, наверное», - подумал врач. Так оно и было. Как ни просила супруга Александра Трифоновича не переживать, как ни уговаривала его подумать о себе - все напрасно. Позже врачи сообщили: у поэта запущенный рак легких, давший метастазы, и осталось ему недолго. Так и вышло. Александр Твардовский умер 18 декабря 1971 года в дачном поселке Красная Пахра Московской области и был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
(1910-1971) русский поэт
Твардовский Александр Трифонович никогда не жаловался на судьбу и даже писал в одном из своих стихотворений:
Нет, жизнь меня не обделила,
Добром своим не обошла.
Всего с лихвой дано мне было
В дорогу - света и тепла.
Но так же, как и многие его современники, он прожил очень непростую жизнь, которая пришлась на самые тяжелые для России годы.
Александр Трифонович Твардовский родился на Смоленской земле. Его отец в прошлом был кузнецом, возможно, от этого и пошло то сочетание своеобразной основательности и непоколебимой принципиальности, которое всегда было свойственно характеру Твардовского. Трифон Гордеевич, отец поэта, был человеком незаурядным. Тяжким трудом он сумел скопить небольшую сумму денег, которой едва хватило, чтобы сделать первый взнос в банк и купить в рассрочку болотистый участок земли. Стремление вырваться из нищеты, знание грамоты и даже определенная начитанность выделяли его из среды крестьян, которые то шутливо, то иронически называли Трифона Гордеевича «паном».
Детство поэта пришлось на первые послереволюционные годы, а в юности ему довелось на своей собственной судьбе познать, как проводилась коллективизация. В тридцатые годы его отец был «раскулачен» и выслан из родной деревни. Об этих тяжелых годах ярко рассказал в своих мемуарах брат поэта Иван Трифонович. Новые хозяева жизни не посчитались даже с тем, что Трифон Гордеевич вместе с семьей сам обрабатывал землю и не нищенствовал только благодаря своему трудолюбию.
Будущий поэт стал активным сельским комсомольцем, а с 1924 года начал посылать заметки в редакции смоленских газет. Он писал в них о комсомольских делах, о разных злоупотреблениях, которые допускали местные власти, что создавало ему в глазах сельских жителей ореол защитника. А в 1925 году в газете «Смоленская деревня» появилось и первое стихотворение Александра Твардовского - «Новая изба». Однако писать стихи он начал еще раньше и однажды показал их своему учителю, который, таким образом, стал первым критиком будущего поэта. Как впоследствии вспоминал сам Твардовский, учитель весьма неодобрительно отозвался о его стихотворных опытах по той причине, что стихи очень понятны, тогда как современные литературные требования диктуют, чтобы «ни с какого конца нельзя было понять, что и про что в стихах написано». Мальчику очень хотелось соответствовать литературной моде, и он упорно старался писать так, чтобы было непонятно, о чем написано. К счастью, ему не удалось этого добиться, и он в конце концов решил писать так, как получалось. Первое опубликованное стихотворение Александра Твардовского, конечно, было далеко от совершенства, однако в нем уже проявились те черты, которые характерны для всей его поэзии. Он писал просто и доходчиво о том, что ему было близко. В двадцатые годы он находился под влиянием поэзии Н. Некрасова, что как бы предопределило гражданский пафос его первых стихов.
Окрыленный успехом, Александр Трифонович Твардовский собрал все свои, как ему казалось, «подходящие» стихи и отправился в Смоленск, к поэту Михаилу Исаковскому, который в то время работал в редакции газеты «Рабочий путь». Их первая встреча стала началом большой творческой и человеческой дружбы, которая продлилась до конца жизни обоих поэтов. Тогда в Смоленске собралась целая группа молодых поэтов, которые пришли в областные газеты из разных деревень. Михаил Исаковский был старше их всех, к тому же он был уже признанным в области поэтом и как мог старался помочь своим молодым коллегам в их творчестве.
Впоследствии, Александр Твардовский отмечал, что писал он тогда очень плохо, его стихи были беспомощны и подражательны. Но самым губительным для него и для других его сверстников-поэтов был недостаток общей культуры и образования. Когда Твардовский приехал в Смоленск, ему было уже восемнадцать лет, а образование - только неполная сельская школа. Вот с таким багажом он и вступил в поэзию.
После того, как в журнале «Октябрь» появилось несколько его стихов и кто-то из критиков отметил их в своем обзоре. Твардовский приехал в Москву, однако реальность оказалась не такой блестящей, как это представлялось издалека. В Москве, как и в Смоленске, было трудно устроиться на работу, и редкие публикации не спасали положения. Тогда Александр Твардовский вернулся в Смоленск и решил серьезно заняться своим образованием. Его приняли в педагогический институт без вступительных экзаменов, но с обязательством за год изучить и сдать все предметы за среднюю школу. Он не только выполнил свое обязательство, но и в первый же год догнал своих однокурсников.
В смоленский период Александр Трифонович Твардовский очень живо вникал во все процессы, которые происходили в то время в деревне. Уже шла коллективизация, его семья пострадала, но, сочувствуя родителям, он не сомневался в необходимости перемен.
Александр Твардовский часто ездил в колхозы в качестве корреспондента газет, собирал материал, писал статьи, рассказы. Тогда же он задумал написать большое произведение, и вскоре появилась его поэма «Путь к социализму», озаглавленная так по названию колхоза, о котором шла речь. Несмотря на то, что по рекомендации Эдуарда Багрицкого поэма была издана в «Молодой гвардии» и получила положительные отзывы критики, она была откровенно неудачной. Как признавал сам Твардовский, эти стихи были как «езда со спущенными вожжами, утрата ритмической дисциплины стиха, проще говоря, не поэзия». Эту и вторую свою поэму «Вступление», которая была издана в Смоленске в 1932 году, он впоследствии рассматривал как неизбежные ошибки юности. Первой же большой и по-настоящему удачной работой становится его лирический цикл «Сельская хроника», которым Твардовский и заявил о себе в литературе как о талантливом перспективном поэте.
Однако известность к нему пришла только после публикации в 1936 году поэмы «Страна Муравия». Сюжет поэмы напоминает историю Дон-Кихота, только у Александра Твардовского вместо странствующего рыцаря в путешествие отправляется мужик, не желающий вступать в колхоз. Он едет по стране на своей лошаденке в надежде найти место, где нет колхозов. Такого места он, конечно, не находит и, насмотревшись на счастливую жизнь колхозников, возвращается домой уверенный, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхозов. Трудно сказать, кривил ли Твардовский душой, когда создавал этот миф о новой деревне и возросшем благосостоянии крестьян, - ведь он не мог не видеть и отрицательное, что сопутствовало коллективизации. Однако в поэме все выглядит пристойно и благополучно. Даже сама природа в его стихах радуется и вносит свой щедрый дар в коллективный труд:
Дышат грудью запотелой
Желтогривые овсы.
За распахнутым окном.
На просторе луга
Лошадь сытая в ночном
Отряхнулась глухо.
Теперь Александр Трифонович Твардовский приезжает в Москву уже как признанный поэт. К этому времени он успел закончить два курса педагогического института в Смоленске и поступил на третий курс Московского института истории, философии и литературы (МИФЛИ). Его стихи и поэмы охотно печатают журналы, их одобрительно воспринимает критика, и поэт вполне доволен своей жизнью. К чести Твардовского следует отметить, что он и раньше, и теперь не прерывает связей со своей семьей, часто бывает в родном доме, хотя и рискует получить ярлык «сына врага народа». Однако эта участь его каким-то образом миновала.
В 1939 году поэт заканчивает МИФЛИ, и его призывают в армию. В то время он еще не знал, что снимет шинель только после Победы. За шесть лет своей армейской жизни Александр Трифонович Твардовский прошел несколько войн. Он принимал участие в походе Красной Армии в Западную Белоруссию, после этого - в финской войне и, наконец, в Великой Отечественной. С 1940 года и до самой Победы поэт не прерывает своих литературных занятий и работает над «Фронтовой хроникой». Ее герой - еще не солдат, а тот же крестьянин, волей судеб попавший на войну. Из этого цикла и выросла поэма «Василий Теркин». Ее замысел возник у Александра Твардовского еще во время финской войны, когда он вместе с группой других писателей, работавших в газете «На страже Родины», решил завести в газете «уголок юмора» и придумал фельетонный персонаж - Васю Теркина, который имел у бойцов огромный успех. Но только пройденные им тяжелые военные дороги превратили Теркина в настоящего народного героя. Интересно отметить, что новая поэма Твардовского заслужила похвальный отзыв даже такого взыскательного критика, как Ивана Алексеевича Бунина , который к тому же был категорично настроен против советской власти.
Военные впечатления легли в основу и следующей поэмы Александра Твардовского - «Дом у дороги», которая вышла в 1946 году. В противоположность «Теркину» в ней звучит мотив неизбывной печали и скорби о потерях. В том же, 1946 году поэт создает своеобразный реквием погибшим - стихотворение «Я убит подо Ржевом».
В послевоенное время Александр Твардовский продолжает работать над крупными произведениями и создает свою главную в этот период поэму - «За далью - даль». В ней поэт стремится к честному разговору с читателем, но уже прекрасно понимает, что это невозможно. С 1954 года он начинает работать над следующей своей поэмой - «Теркин на том свете», пародийным продолжением «Василия Теркина», которую заканчивает в 1963 году. Она была опубликована и получила первые отзывы, но потом о ней замолчали, как будто ее и не существовало. Аналогичная судьба постигла и другую поэму Твардовского - «По праву памяти», которая была завершена в 1969-м, но в СССР опубликована лишь в 1987 году. Понимая, что рассказать правду о прошлом ему не дадут, Твардовский прекратил работу над этой поэмой. Последние годы жизни он посвятил лирической поэзии. Однако и в ней чувствуется, что он намеренно уходит от когда-то любимой им социальной темы и не пишет о том, что его волнует, только потому, что его мысли все равно не дойдут до читателя. Поэт чувствует, что он не в состоянии что-либо изменить в этом мире, и ощущает свою ненужность.
Военные и послевоенные годы во многом изменили мировоззрение Александра Трифоновича Твардовского, другой стала и его гражданская позиция. Он увидел, каким стало то будущее, которое в двадцатые-тридцатые годы представлялось ему светлым и справедливым. И поэт как мог пытался отстаивать свои идеалы и свою позицию.
В 1950 году Александр Твардовский был назначен главным редактором журнала «Новый мир», но уже через четыре года его сняли, а еще через четыре, в 1958 году, вернули обратно. Именно в это время «Новый мир» становится центром, вокруг которого группировались писатели, стремившиеся к честному изображению действительности. Тогда же Твардовский сумел напечатать знаменитую повесть «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына и добивался публикации его романа «Раковый корпус». Несмотря на то, что Александр Твардовский и сам имел немалую власть и влияние (был и членом правления Союза писателей СССР, и кандидатом в члены ЦК КПСС), ему постоянно приходилось испытывать на себе все усиливающееся давление консервативных сил. В 1970 году он был в очередной раз снят с должности главного редактора, да и сама редакция подверглась фактическому разгрому. Всего через полтора года после этого поэт умер. Как писал позже один из историков, «смерть Твардовского стала поворотным пунктом целого периода культурной жизни страны».